Дороти Сэйерс - Загадочная смерть [Strong Poison] (перевод Е.И. Саломатиной)

— И все же я полагаю, она убила его не по этой причине, — возразила невестка герцогини. — По всем отзывам, она сама такая же испорченная женщина. И ее книги...

— Но ведь ты так не думаешь, Хелен, — сказал Уимзи. — Она пишет детективные повести, а в них добродетель всегда побеждает. Это самая чистая литература.

— Дьявол всегда процитирует Священное Писание, если ему выгодно, на то он и дьявол, — парировала младшая герцогиня. — Говорят, продажа книг этой женщины сильно подскочила?

— Я уверен, — сказал мистер Хэррингей, — это всего лишь неудавшийся рекламный трюк. Этот Бойз был невероятно богат и каким-то образом был связан с Сити. Но чего-то не хватало, должно быть славы, и вот, чтобы привлечь к себе внимание...

— Это все равно что повесить курицу, которая несет золотые яйца. — Капитан Бейтс громко рассмеялся. — Если, конечно, на этот раз Уимзи не удастся провернуть свой трюк.

— Это так интересно, — заявила мисс Титтертон. — Обожаю детективные трюки. Я бы приговорила ее к пожизненному заключению, и пусть каждые полгода пишет новый роман. Это будет куда полезнее, чем пинать паклю или шить мешки для писем, почта их все равно постоянно теряет.

— Возможно, вы несколько забегаете вперед, — предположил Уимзи. — Ее ведь еще не осудили.

— Ну, так осудят на следующем заседании. Вы же не можете идти против фактов, Питер.

— Конечно нет, — сказал капитан Бейтс. — Полиция знает, что делает, людей не сажают в камеру, если за ними ничего нет.

Это была вопиющая бестактность, прошло не так много лет с тех пор, как герцог Денверский сам предстал перед судом по ошибочному обвинению в убийстве. В комнате повисла тишина, нарушенная в конце концов герцогиней, которая сказала ледяным голосом:

— Действительно, капитан Бейтс!

— Что? А? О, конечно! Я имел в виду, что ошибки конечно же случаются иногда, но это совсем другое дело. Я хотел сказать, что эта женщина абсолютно аморальная, то есть я имел в виду...

— Выпей, Томми, — предложил лорд Питер. — Сегодня ты не совсем соответствуешь своему обычному стандарту тактичности.

— Расскажите нам, лорд Питер, — прокричала миссис Димсуорти, — на что же она похожа, какая она. Вы говорили с ней? Надеюсь, хоть голос у нее достаточно приятный, хотя лицо — обыкновенный блин.

— Приятный голос, Фрики? О нет, нет, — возразила миссис Фезерстоун. — У нее скорее зловещий голос. Он заставил меня трепетать. У меня мурашки бегали по спине, настоящая frisson[13]. Но, я думаю, она может быть довольно привлекательной с этими странными, похожими на чернильные пятна глазами, если как следует одета. Тип femme fatale[14], знаете ли. Она не пробовала загипнотизировать вас, Питер?

— Я читала в газетах, — сказала мисс Титтертон, — что она получила сотни писем с предложением выйти замуж.

— Из одной петли — в другую, — громко расхохотался Хэррингей.

— Я не думаю, что на месте мужчины мне бы захотелось жениться на убийце, — покачала головой мисс Титтертон, — особенно если она постоянно пишет детективные романы. Будешь все время размышлять, не был ли вкус кофе сегодня утром каким-то странным, или это тебе показалось.

— О, эти люди все сумасшедшие, — сказала миссис Димсуорти. — У них болезненное стремление к известности. Это как лунатики, которые делают ложные признания и сдаются полиции, обвиняя себя в преступлениях, которых они не совершали.

— Из убийц тоже выходят неплохие жены, — заметил Хэррингей. Возьмите Мадлен Смит. Вы же знаете — она тоже пользовалась мышьяком, кстати. Она вышла замуж за кого-то и счастливо дожила до почтенного возраста.

— Но дожил ли ее муж до почтенного возраста? — спросила мисс Титтертон. — Это более актуальный вопрос, не так ли?

— Тот, кто отравил один раз, навсегда останется отравителем, я полагаю, — сказала миссис Фезерстоун. — Это страсть, которая подгоняет вас, вроде алкоголя или наркотиков.

— Это пьянящее опущение власти, — добавила миссис Димсуорти. — Но, лорд Питер, расскажите же нам...

— Питер, — сказала его мать, — я бы хотела, чтобы ты сходил и узнал, что случилось с Джеральдом. Скажи ему, что его чай совершенно остыл. Я думаю, что он где-то в конюшне, разговаривает с Фредди о треснувшем копыте или о чем-нибудь вроде этого. С лошадьми постоянно что-то случается. Ты не воспитываешь Джеральда должным образом, Хелен, когда он был мальчиком, он был довольно пунктуален. Питер всегда был очень утомительным ребенком, но и то с возрастом он стал похож на человека. Это все его чудесный слуга, который содержит его в порядке. Действительно замечательный характер и такой умный человек, почти как в старину, знаете, исключительный автократ, и у него такие манеры. Он стоил бы тысяч для американского миллионера, он производит огромное впечатление. Я иногда боюсь, не получит ли однажды Питер от него предупреждение о том, что он хочет оставить работу у него, но я действительно верю, что он привязан к нему, я имею в виду, Бантер привязан к Питеру, хотя если сказать наоборот, то это тоже будет правдой. Я уверена, что Питер обращает больше внимания на его мнение, чем на мое.

Уимзи исчез из комнаты и на пути к конюшням встретил Джеральда, герцога Денверского, который возвращался с Фредди Арбатнотом. Герцог мрачно улыбнулся, когда услышал переданные ему слова матери.

— Я обязан там появиться, я полагаю, — сказал он. — Черт бы побрал эти чаепития! Они изматывают нервы и портят аппетит перед обедом.

— Чертовски дрянная вещь, — согласился достопочтенный Фредди. — Послушай, Питер, я хотел тебя видеть.

— Я тоже, — быстро сказал Уимзи. — Эти разговоры совершенно меня измотали. Пойдем в бильярдную и немного восстановим силы, перед тем как снова оказаться лицом к лицу с заградительным огнем.

— Отличная мысль, — с энтузиазмом сказал Фредди. Он со счастливой улыбкой последовал за Уимзи в бильярдную и рухнул в большое кресло. — Ужасная скука это Рождество, не правда ли? Все люди, которых как раз больше всего ненавидишь, собираются вместе из самых лучших побуждений и всего такого прочего.

— Принесите пару виски, — обратился Уимзи к лакею. — И, Джеймс, если кто-нибудь будет спрашивать мистера Арбатнота или меня, пусть вам покажется, что мы вышли. Ну, Фредди, что-нибудь прояснилось, как говорят журналисты?

— Я шел по следам, как настоящий сыщик, — ответил мистер Арбатнот. — Похоже, я скоро приобрету квалификацию в твоем виде бизнеса. «Наша финансовая колонка, автор — Дядюшка Бьюти», что-нибудь в этом роде. Однако приятель Эркварт был довольно-таки осторожен — респектабельный частный юрист и все такое. Но я вчера встречался с человеком, он знает парня, который слышал, как его дружок говорил, что Эркварт сгоряча довольно глубоко залез в это дело.

— Ты уверен в этом, Фредди?

— Ну, не сказать чтобы уверен, но этот человек, понимаешь, он мне кое-что должен, за то что я предупредил его насчет «Мегатериума» раньше, чем эта банда начала свои игры. Он уверен, что если он доберется до того парня, который знает, — не того, который сказал ему, ну, ты понимаешь, а другого, — то, если он доберется до него, он сможет что-нибудь узнать, понимаешь, особенно если я этому парню смогу что-нибудь предложить.

— И конечно же у тебя есть секреты, которые можно продать?

— Да, у меня есть что предложить этому парню: у меня появилось предположение, что тот тип, который знает, находится в стесненных обстоятельствах, потому что его зацепили на акциях каких-то авиалиний, и, если я свяжу его с Голдбергом, он может помочь ему выбраться из этой дыры. А с Голдбергом у меня все в порядке, потому что, понимаешь ли, он кузен старого Ливи, который был убит, ну ты знаешь, а все эти евреи, они же держатся вместе, как пиявки, и, я думаю, что это очень хорошо.

— А какое отношение к этому имеет старый Ливи? — спросил Уимзи, прокручивая в уме эпизоды полузабытого дела об убийстве.

— Ну, по правде говоря, — сказал достопочтенный Фредди, немного нервничая, — я... э-э... выкинул фортель, если можно так выразиться: Рейчел Ливи... э-э... она собирается стать миссис Фредди и тому подобное.

— Бог мой! — воскликнул Уимзи, звоня в колокольчик. — Самые искренние поздравления и пожелания и все такое прочее. Это уже долго длится, не так ли?

— Да, — сказал Фредди, — да, долго. Видишь ли, проблема заключается в том, что я христианин, был крещен и все такое, хотя я вовсе не примерный христианин — я всего лишь сижу в церкви на нашей семейной скамье и захожу туда только в Рождество и подобные праздники. Только их, кажется, больше смущает то, что я иноверец. А это такое дело, что его уже не исправишь. И, кроме того, еще сложности с детьми — если, конечно, они будут. Но я объяснил, что мне все равно, кем они их будут считать, и ты же знаешь, мне действительно все равно, тем более это будет только полезно для них — оказаться в одной компании с Ливи и Голдбергом, особенно если у мальчиков будут какие-нибудь способности по финансовой части. А еще я покорил старшую леди Ливи словами, что я служу почти семь лет, чтобы добиться Рахили. Довольно остроумно, ты не находишь?